Неточные совпадения
Он не забыл о том чувстве, с которым обнимал ноги Лидии, но помнил это как сновидение. Не много дней прошло с того момента, но он уже не
один раз спрашивал себя: что заставило его
встать на колени именно пред нею? И этот вопрос будил в нем сомнения в действительной силе чувства, которым он так возгордился несколько дней тому назад.
Потом, опустив ботинок
на пол, он взял со стула тужурку, разложил ее
на коленях, вынул из кармана пачку бумаг, пересмотрел ее и, разорвав две из них
на мелкие куски, зажал в кулак, оглянулся, прикусив губу так, что острая борода его
встала торчком, а брови соединились в
одну линию.
— Обожаю Москву! Горжусь, что я — москвич! Благоговейно — да-с! — хожу по
одним улицам со знаменитейшими артистами и учеными нашими! Счастлив снять шапку пред Васильем Осиповичем Ключевским, Толстого, Льва — Льва-с! — дважды встречал. А когда Мария Ермолова
на репетицию едет, так я
на колени среди улицы
встать готов, — сердечное слово!
Мазепа мрачен. Ум его
Смущен жестокими мечтами.
Мария нежными очами
Глядит
на старца своего.
Она, обняв его
колени,
Слова любви ему твердит.
Напрасно: черных помышлений
Ее любовь не удалит.
Пред бедной девой с невниманьем
Он хладно потупляет взор
И ей
на ласковый укор
Одним ответствует молчаньем.
Удивлена, оскорблена,
Едва дыша,
встает она
И говорит с негодованьем...
Она, как раненый зверь, упала
на одно колено, тяжело приподнялась и ускоренными шагами, падая опять и
вставая, пронеслась мимо, закрыв лицо шалью от образа Спасителя, и простонала: «Мой грех!»
Она вздрогнула, но глядела напряженно
на образ: глаза его смотрели задумчиво, бесстрастно. Ни
одного луча не светилось в них, ни призыва, ни надежды, ни опоры. Она с ужасом выпрямилась, медленно
вставая с
колен; Бориса она будто не замечала.
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил,
один старик лениво
встал из ряда сидевших по правую руку, подошел к губернатору, стал, или, вернее, пал
на колени, с поклоном принял бумагу, подошел к Кичибе, опять пал
на колени, без поклона подал бумагу ему и сел
на свое место.
Вдруг из дверей явились,
один за другим, двенадцать слуг, по числу гостей; каждый нес обеими руками чашку с чаем, но без блюдечка. Подойдя к гостю, слуга ловко падал
на колени, кланялся, ставил чашку
на пол, за неимением столов и никакой мебели в комнатах,
вставал, кланялся и уходил. Ужасно неловко было тянуться со стула к полу в нашем платье. Я протягивал то
одну, то другую руку и насилу достал. Чай отличный, как желтый китайский. Он густ, крепок и ароматен, только без сахару.
И вмиг вбежал с трубкой
на длиннейшем черешневом чубуке человек с проседью, в подстриженных баках,
на одной ноге опорок,
на другой — туфля. Подал барину трубку, а сам
встал на колени, чиркнул о штаны спичку, зажег бумагу и приложил к трубке.
Когда они ушли, она заперла дверь и,
встав на колени среди комнаты, стала молиться под шум дождя. Молилась без слов,
одной большой думой о людях, которых ввел Павел в ее жизнь. Они как бы проходили между нею и иконами, проходили все такие простые, странно близкие друг другу и одинокие.
Меня изругали, конечно, но ругань не обижала меня, мне только
одного хотелось — сбежать вниз,
встать на колени перед дамой, как стоял майор, и просить ее...
Мое ближайшее начальство — сестра бабушки, шумная, неукротимо гневная старуха,
вставала рано, часов в шесть утра; наскоро умывшись, она, в
одной рубахе, становилась
на колени перед образом и долго жаловалась богу
на свою жизнь,
на детей,
на сноху.
«Господу, — говорю, — было угодно меня таким создать», — да с сими словами и опять заплакал; опять сердце, знаете, сжалось: и сержусь
на свои слезы и плачу. Они же, покойница, глядели, глядели
на меня и этак молчком меня к себе
одним пальчиком и поманули: я упал им в ноги, а они положили мою голову в
колени, да и я плачу, и они изволят плакать. Потом
встали, да и говорят...
Весь мокрый,
встал он
на ноги и вышел
на улицу. Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился идти скорым шагом. Прошел
одну улицу, другую… Прохожие и дворники смотрели с удивлением и сторонились от него, мокрого, грязного… Он шел быстро, а куда — сам не знал… Колесил без разбору по Москве… Наконец, дошел до какой-то церкви, где служили заутреню… Он машинально вошел туда, и
встав в самый темный угол церкви, упал
на колени и зарыдал.
Когда грабители, остановив лошадь, подошли к нему, он,
встав с дрожек, схватил первых подошедших и засунул
одного себе под мышку, а другого в
колени. Когда два остальных подоспели
на выручку товарищей, он схватил и этих за волосы и, щелкнув голова об голову, бросил
на землю. То же самое повторил он с защемленными в
коленях и под мышкой. Затем преспокойно сел
на дрожки и продолжал путь.
Они же, покойница, глядели, глядели
на меня и этак молчком меня к себе
одним пальчиком и поманули: я упал им в ноги, а они положили мою голову в
колени, да и я плачу, и они изволят плакать. Потом
встали, да и говорят...
Но взять алеута было не так-то просто: он
одним ударом опрокинул Метелкина, потом схватил Спирьку за горло и бросил прямо
на землю, как дохлую кошку. Но Флегонт Флегонтович был довольно искусен в рукопашной и как-то кубарем бросился прямо в ноги алеуту, свалил его и с ним вместе покатился по земле
одним живым комом; Метелкин и Спирька, очувствовавшись от первого афронта, схватились разом за барахтавшегося
на земле алеута, который старался непременно
встать на колени.
И только что было Иван Ильич хотел снова обратиться к новобрачной, пытаясь в этот раз донять ее каким-то каламбуром, как вдруг к ней подскочил высокий офицер и с размаху стал
на одно колено. Она тотчас же вскочила с дивана и упорхнула с ним, чтоб
встать в ряды кадрили. Офицер даже не извинился, а она даже не взглянула, уходя,
на генерала, даже как будто рада была, что избавилась.
Не до того было Панкратью, чтоб вступиться за брата: двое
на него наскочило,
один губы разбил — посыпались изо рта белые зубы, потекла ручьем алая кровь, другой ему в бедро угодил, где лядвея в бедро входит, упал Панкратий
на колено, сильно рукой оземь оперся, закричал громким голосом: «Братцы, не выдайте!»
Встать хотелось, но померк свет белый в ясных очах, темным мороком покрыло их.
Все
встали и расселись по стульям,
один блаженный все еще бился в припадке
на диванчике. Едва переступая, покачиваясь, медленно подошла Катенька к Николаю Александрычу, и тот, хоть и кормщик, стал пред нею
на колени. Стала Катенька ему «пророчество» выпевать...
И вдруг мой мозг прорезала острая как нож мысль: я забыла
один грех! Да, положительно забыла. И быстро
встав с
колен, я подошла к прежнему месту
на амвоне и попросила стоявших там девочек пустить меня еще раз, не в очередь, за ширмы. Они дали свое согласие, и я более твердо и спокойно, нежели в первый раз, вошла туда.
На церковной площадке весь класс остановился и, как
один человек, ровно и дружно опустился
на колени. Потом, под предводительством m-lle Арно, все чинно по парам вошли в церковь и
встали впереди, у самого клироса, с левой стороны. За нами было место следующего, шестого класса.
Молчание. Георгий Дмитриевич
встает, несколько раз проходит по комнате, вытянувшись, как
на смотру, с сжатыми в кулак руками. После
одного из поворотов так же решительно подходит к жене и опускается
на колени.
Оправив ей платье, обнаружившее тонкие, стройные ножки, исполнив этот долг приличия, он
встал перед ней
на одно колено, положил свою левую руку под ее затылок, чтобы приподнять голову, вынул правою рукой из кармана флакончик с солями, которые и дал понюхать еще не приходившей в себя Ирене.
Княжна Маргарита стояла поодаль
на коленях в молитвенной позе, но холодный взгляд ее глаз, ее спокойное лицо,
на котором со времени входа в комнату сестры не дрогнул ни
один мускул, красноречиво говорили, что она заглушила в себе пробудившееся было раскаяние, что она примирилась с совершившимся фактом. При крике упавшего Шатова она
встала с
колен и холодным, деловым тоном стала отдавать приказания сбежавшейся прислуге.
Гориславская. Сама не знаю; только, ради Бога, поскорей воротите. (Соломон убегает; после нескольких минут раздумья, она становится
на колени.) Господи, Отец милости и любви! благодарю Тебя, что внушил мне благую мысль. Ты
один читаешь в моем сердце, Ты
один знаешь, как я любила его, как я дорожила его любовью… все, все в жертву теперь; больше Ты ничего не мог потребовать от меня; тут моя жизнь. (
Встает. Мухоморов, Банников и Соломон возвращаются; она отводит Мухоморова в сторону.) Флегонт Парфеныч….